Миди с ФБ-13

[assorti-archive]

Название: Голиаф
Автор: Layne
Бета: Накайра, На-самом-деле-Гость
Гамма: Sylenth
Размер: миди, 7022 слова
Пейринг/Персонажи: мейл!Гарден, Норейн(мейл!Линдт), Иссант, Тенс, Крим, Ронднуар, Роше
Категория: джен
Жанр: экшн
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Чем выше взлетишь, тем больнее падать.
Примечание/Предупреждения: Мафия!АУ, насилие, кровь, спойлер. По мотивам текста для высокорейтинговой выкладки визуала был нарисован арт, артер Layne.

Жук ползал в банке, бился о стекло, пытаясь вырваться на свободу. Действия были бессмысленными и хаотичными, на то он и жук. Маленькое неразумное насекомое с жалким зачатком мозга. Но сейчас тот и не требовался, плевать на умственные способности, главное –внешность. И редкость.
Надкрылья красиво золотились на солнце. Стоило ему повернуться другим боком, как свет скользил по спине, выявляя все прожилки. Безупречная фактура. И восхитительный рисунок, белое на чёрном, беспроигрышный контраст.
Жук попытался расправить крылья и взлететь. И тотчас же врезался в сетчатую крышку, упал на дно и бессистемно замахал в воздухе лапками, пытаясь перевернуться со спины на живот. Крохотные крючки не находили опоры, им не за что было зацепиться.
Какая беззащитность. Подобным можно любоваться вечность. Жаль, что жук так быстро перевернулся обратно и вновь стал ползать по дну, натыкаясь на стенки. Пусть пока поползает. Живые жуки его привлекали, за ними было интересно наблюдать. Но недолго. Зачатки мозга не могли обеспечить интересное поведение, всё происходило по старой схеме, повторяясь из раза в раз. Это надоедало. Впрочем, с людьми так же. В большинстве своём они очень похожи, одинаковый изначально прототип, к которому в качестве бонуса добавляются различные особенности, набор которых тоже весьма ограничен. Впрочем, некоторые умели удивлять, выбивались из общего ряда. И за подобными экземплярами было интересно наблюдать. Они были ценностью. И редкостью. Совсем как этот жук.
За окном ветер шелестел листвой, где-то высоко гудел, пролетая мимо, самолёт. А в остальном – благодатная тишина, спасибо удалённому расположению фамильного особняка. В такой обстановке работать одно удовольствие.
Набор инструментов в деревянном футляре был извлечён из верхнего ящика стола. Благородное красное дерево – достойный сосуд для хранения. Внутри, на бархатной подложке, серебрился ровный ряд булавок, специально выполненных под заказ. Ручная работа. Он никогда не ценил машинное производство: когда дело касается потока, то теряется индивидуальность и ценность. Недопустимо.
Для этого жука стоит взять булавку покрупнее, обычная его не удержит.
Стоило снять крышку и опустить пальцы в банку, как жук заметался ещё быстрее, угрожающе топорща надкрылья. Жалкая попытка напугать и спасти свою жизнь. Будто бы кому-то удавалось от него ускользнуть.
Жук не бросал попыток сбежать, даже когда был прижат к листу бумаги. Скрёб по ней лапками, цеплялся изо всех сил, но никак не мог сдвинуться с места. Чуть ослабить давление, позволить ему раскрыть крылья, а потом натренированным движением растянуть их в стороны.
Первая булавка в правое крыло. Жук забился, мотая головой. Попытался взлететь, освободить крыло от холодного металла. Безуспешно. Он аккуратно прижимал его пальцами, не давая сбежать. Стоило быть осторожным, жук мог оборвать крыло от таких резких движений, а такому нельзя было позволить случиться.
Вторая булавка в левое крыло. Кому-то уже никогда не полетать и не помахать крыльями, они надёжно зафиксированы.
И финал. Третью, самую большую булавку – прямо в центр груди. Она пробивает хитин, кажется, даже слышно, как он хрустит, и, проходя насквозь через лист бумаги, глубоко уходит в подоснову.
Жук умирает быстро, и потому эти минуты особенно ценны, он не хочет пропустить ни секунды агонии. Наслаждается ею. Гладит насекомое по надкрыльям, поправляет ему слабеющие лапки, ведь всё должно застыть так, как ему надо, иначе жук отправится в мусорное ведро, а ему придётся добывать нового.
И вот уже нет ни малейшего движения, застыл навсегда. Он отпускает из рук небольшое тельце и отходит к столу, берёт с него небольшой свёрток, разворачивает хрустящую бумагу. Блестящая металлическая табличка отражает солнечный свет, пуская по стене солнечных зайчиков. «Goliathus». Жук не может остаться без названия. Он крепит табличку под ним, ровно по центру и отходит на пару шагов назад, любуясь делом рук своих. На стене ещё остались пустые места, но он не торопится их заполнять. В таком деле спешка неуместна, нужно ценить и смаковать каждое мгновение. Иначе всё это потеряет смысл. За каждым насекомым в это зале стоит своя история. Словно одно большое панно воспоминаний.
Звонок телефона разбивает очарование момента. Но, увы, звонящего никак нельзя проигнорировать.
– Слушаю.
– Гарден, жду тебя в своём кабинете, – из трубки донёсся резкий голос Ронднуара. – Захвати договора для заключения союза. Они будут здесь через десять минут.
– Хорошо, – он кладёт трубку, оборачивается на свою коллекцию насекомых во всю стену кабинета. Довольно улыбается и, подхватив папку с документами, выходит в коридор, закрывая за собой дверь. День начался удачно и, вполне возможно, у него будет не менее удачное завершение. Гарден улыбается, предвкушая хорошее развлечение. Такую его улыбку редко кто мог увидеть. А кто видел – уже никогда не мог об этом рассказать.

***
Иссант вальяжно развалился на сидении автомобиля, поигрывая брелоком на телефоне. Совершенно дурацкий брелок, плитка шоколада, подошёл бы скорее какой-нибудь девочке-школьнице, но никак не мужчине за тридцать. И не менее идиотская поза. Какой телохранитель будет так сидеть? Ещё и воротник расстёгнут, и галстук болтается. Безобразие.
– Тенс, ты, может быть, уже расслабишься? – Иссант усмехнулся, ехидно щуря карие глаза. – Как будто тебя на кол посадили.
– Это, может быть, ты уже наконец-то соберёшься? – огрызнулся тот, окинув напарника уничтожающим взглядом.
– Я собран, ты даже не представляешь, насколько, – ухмыльнулся Иссант и, оглушительно зевнув, чуть ли не лёг на сидение. Тенсу так и захотелось его чем-нибудь стукнуть. Желательно, тяжёлым. Жаль, что кроме пистолета и папки с документами ничего под рукой не было.
– Ты ведёшь себя совершенно неподобающим образом!
– О, какао, Тенс, тебе надо читать поменьше официальных бумажек, ты скоро начнёшь выражаться этим жутким языком договоров, – закатил глаза Иссант. – Почитал бы что-нибудь для души. Классику, например... Шекспира.
– Единственное, что из классики вспомнил, да? – поддел его Тенс, нервно постучав ботинком по полу. – Я думаю, что я сам разберусь, что мне читать, а вот тебе бы стоило хотя бы заглянуть в договор! Нельзя же вести себя настолько халатно...
Норейн не обращал ни малейшего внимания на перепалку этих двоих, предпочитая смотреть в окно. За те года, что они его охраняли, он уже привык к подобным словесным поединкам. И если поначалу это раздражало, то теперь он бы, наверное, даже заскучал без этого. А ещё подобные диалоги позволяли немного расслабиться. Хотя сейчас этого делать было нельзя. Переговоры с Ронднуаром всегда были испытанием. Такое впору желать врагу. А тут и тема предстоящих переговоров была не слишком ему приятна.
Автомобиль мягко затормозил у крыльца, услужливый дворецкий мигом открыл дверь.
– Добро пожаловать в фамильный особняк Ферреро, синьор Линдт.
Норейн не обратил на него ни малейшего внимания и выбрался из машины, окинув взглядом огромный старинный особняк. Визиты сюда не приносили ни малейшего удовольствия – змеиное гнездо во всём своём великолепии.
Ферреро. Слишком сильная Семья и слишком опасная для его клана. И худшим в этом было то, что они были Линдтам не по зубам, Норейн умел здраво оценивать как чужие, так и собственные силы.
А потому приходилось искать компромиссы и обходить острые углы. Если была такая возможность, разумеется.

***
– Вынужден отказаться.
Ронднуар поднял бровь. Можно подумать, он ждал иного ответа, предлагая такие грабительские условия передела сферы влияний. Неужели он всерьёз полагал, что Норейн согласится передать ему восточный порт вот так запросто? Это было больше похоже на издевательство, чем на реальное деловое предложение. Ферреро возомнили о себе слишком многое. Да, сильная Семья, с которыми приходится считаться. Сильная и наглая. К сожалению, от такой так просто не отмахнуться. Если отмахнёшься, то приобретёшь целый ворох проблем. При условии, что выживешь, конечно.
– Вы хорошо подумали? – поинтересовался Ронднуар, глядя на него, как удав на кролика. Впрочем, Норейна такие взгляды не трогали. К тому же, у Ронднуара, по его мнению, было слишком много игры на публику и неясных ужимок в поведении. Вот и сейчас он вальяжно откинулся на спинку кожаного кресла, поглаживая набалдашник трости. И сопровождал это таким взглядом, словно вот-вот воткнёт в него эту самую трость. Что за примитивные методы психологического давления?
– Да. Я не считаю нужным моему клану заключать союз с вашим. Это совершенно невыгодно для нас.
– От этого союза вы выиграли бы очень много, – заметил Ронд.
Сидящий в соседнем с братом кресле Роше нахмурился и вздохнул, переведя взгляд на огонь в камине. Самый настоящий огонь. Электрический камин был не для Ферреро.
– И ещё больше бы потерял. Это мой окончательный ответ, и он не изменится, – с холодными нотками в голосе ответил Норейн. В том, что он не передумает, сомневаться не приходилось.
– Что ж, очень жаль, – впрочем, в лице Ронднуара не было никакого намёка на сожаление. Норейн вообще сомневался, что тот способен на подобные чувства.
– В таком случае будем считать этот разговор законченным, – кивнул Норейн и поднялся со своего кресла. Вслед за ним встали и Тенс с Иссантом. Молчаливые и напряжённые тени своего босса. – До свидания.
– До встречи, – кивнул Ронднуар, проследив взглядом за тем, как босс семьи Линдт и его телохранители вышли за дверь.
– Всё-таки отказались, – хмыкнул Роше, когда во дворе послышался шум отъезжающих автомобилей. Судя по голосу, его это ничуть не удивило.
– Это было ожидаемо, – флегматично пожал плечами Ронд. – Они всегда были чересчур гордыми одиночками, никогда не заключали ни с кем союзов.
– Таких крупных союзов, ты хотел сказать, – хмыкнул Гарден. – Всё же у них есть сошки, заглядывающие им в рот. – Он глянул на брата. – Придерживаемся изначального плана?
– Да, – кивнул Ронд, постучав набалдашником трости по ладони. – Уничтожим их одним ударом. Норейн Линдт не должен добраться до своего дома.
Роше вздохнул.
– Всё же мне не очень нравится такое…
– Это привнесёт сумятицу, – пожал плечами Гарден. – Отсеки голову змеи, тело недолго просуществует. А нам даже небольшой бардак в их клане будет на руку. К тому же, глушилки уже готовы, они не смогут связаться со своей Семьёй.
– Отлично, – кивнул Ронднуар. – Идите. Перехватите их до города. И пусть группы выдвигаются. Штаб должен быть уничтожен, пока их глава якобы на переговорах. И я не потерплю прокола, – тяжёлым взглядом поочерёдно он посмотрел сначала на Роше, а потом на Гардена.
На них можно было положиться, они подчинялись ему во всём. И только им можно было доверить подобные операции, у обоих руки были в крови уже выше локтей. Пусть Роше это и не особо нравилось. Не любил он подобные демонстративные поступки. А «отсекание головы змеи» и уничтожение штаба не было ничем иным. Показательная демонстрация собственной силы. Которую, впрочем, кое-кому уже давно следовало показать. Семьи старой закалки не воспринимали их всерьёз, а зря. И то, что для этой демонстрации была выбрана Семья Линдтов … Войну без жертв не выиграешь. И Линдт тоже уничтожили бы Ферреро на корню, если бы у них была такая возможность.
– Не волнуйся. Всё будет чисто, – хмыкнул Гарден, спокойно встретив взгляд брата. Немногие личности в этом мире удостаивались уважения и признания Гардена, но Ронднуар был именно одним из таких. Единственным, перед кем Гарден был готов беспрекословно склонить голову. Да, иногда он не мог удержаться от шпильки или язвительных комментариев в его адрес, но у всех есть свои маленькие слабости. К тому же, он умел не переступать грань, а Ронднуар и сам был не прочь поддержать эту игру, зная, что, когда дело примет серьёзный оборот, никто не посмеет ему перечить. И Гарден в том числе.
Он встал с кресла, глянул на хмурящегося Роше.
– Не волнуйся ты так, ты всего лишь на подхвате, – и вышел из комнаты, махнув рукой. – Что ж, покину вас на этой приятной ноте.
Ронднуар лишь кивнул, отпуская его.
А Гарден только в коридоре позволил себе расплыться в совершенно жуткой ухмылке. Окончание этого дня и вправду будет чудесным, совсем как его начало. Он достал коммуникатор, пора отдавать отрядам приказы. Сегодня он отвечал за операцию.

***
– Мне всё это не нравится, – нервно заявил Тенс, стоило им и двум машинам сопровождения выехать за ворота особняка.
– Пожалуй, соглашусь с тобой в кои-то веки, – хмыкнул Иссант. От недавней вальяжности не осталось и следа, теперь он был напряжён и собран. Время шуточек прошло. – Они слишком легко нас отпустили. Наша Семья им мешает, из-за нас их поставки...
– Иссант, я знаю, – перебил его Норейн, нахмурившись. – И, да, ничего хорошего ждать не придётся. Приготовьтесь.
– Босс, вы правильно поступили, – Тенс глянул на него. – Никто из нас не захотел бы быть под этими Ферреро.
– Прорвёмся, – усмехнулся Иссант. – Не переживайте.
Норейн на это сухо кивнул. Впрочем, его телохранителям было этого достаточно, они уже привыкли к весьма скудным эмоциям своего шефа. Иссант не уставал отпускать шуточки на этот счёт, умудряясь каждый раз придумать что-нибудь новое, а Тенс, напротив, мечтал быть таким же. Для него Норейн был идеалом, на который стоит равняться. Только вот пока получалось не очень, что и вызывало постоянные подколки со стороны Иссанта.
В салоне автомобиля повисла тишина. Она прервалась лишь однажды, Норейн позвонил своей сестре, чтобы сообщить результаты переговоров. Если Ронднуар что-то устроит до того, как они доедут до резиденции, она знает, что делать.
Особо близкие люди из их Семьи посмеивались, говоря, что их босс един в двух началах – мужском и женском, настолько Норейн с Прим были похожи. Как внешностью, так и характерами. Хотя, пожалуй, сестра была поэмоциональней.
Только вот позвонить так и не удалось – ни один из телефонов не ловил сеть.
– Глушилки, – процедил Иссант, скрипнув зубами. Потом глянул на босса. – Это всё-таки была ловушка…
– Гони, – бросил Норейн водителю.
Да только уже было поздно. Из-за поворота дороги вылетел джип.
Настоящий бронированный танк, он моментально снёс ехавшую впереди машину сопровождения, вмяв её в придорожное дерево.– Чёрт, засада! Жар тебя раздери, – Иссант выругался, а Тенс резко надавил боссу на плечи, заставляя пригнуться, пусть стёкла и пуленепробиваемые, но рисковать всё же не стоит.
– Сворачивай на шестнадцатую, быстро! – приказал водителю Норейн. Тот кивнул, резко вывернул руль влево, перестраиваясь в другой ряд. А их тем временем нагнало ещё несколько машин, без номеров, с тонированными стёклами, явно бронированные.
– Чёртовы Ферреро, – процедил Тенс, глядя как эти машины, оттеснив вторую, оставшуюся пока целой машину сопровождения, сели им на хвост.
– Быстро они, – хмыкнул Иссант, доставая спрятанный в салоне автомат. В их безумном мире без оружия никуда.
– Хотят не дать нам доехать до города, – процедил Норейн. Чёрт побери, Ронднуар совсем страх потерял.
– Уроды, – прошипел Тенс, снимая с предохранителя свои пистолеты.
Дело пахло очень плохо. Дорога была безлюдной, особняк Ферреро располагался в относительном уединении. Запашок стал ещё хуже, когда одна машина, поравнявшись с ними, опустила стёкла, и из окна высунулось чёрное дуло автомата. По корпусу забарабанили пули, выбивая снопы крошек краски.
Ещё одна машина преследователей пошла на обгон, выехав на встречную и наплевав на все правила дорожного движения.– Не давай им обогнать нас! – заорал Иссант, перевернувшись на сидении спиной вперёд. Так удобнее было стрелять по преследователям.
Да только и держаться так было сложнее, он чуть не улетел в лобовое стекло, когда водитель резко затормозил и вильнул в сторону, объезжая выброшенные из преследовательской машины цепи. Пришлось свернуть на другую дорогу, ведущую к заброшенным опустевшим городским кварталам.
Они на полной скорости въехали в какой-то переулок, оцарапав о кирпичную стену бок. В таком узком месте двум машинам не развернуться. Только бы оторваться... И только бы не въехать в тупик. В этой части города они не бывали и чертовски плохо ориентировались. Зато Ферреро явно изучили местность, прежде чем загонять их сюда.
Оторваться всё никак не удавалось, машины не отставали от них ни на метр, зажимая в тиски, направляя туда, куда им было нужно. Умелые водители, явно не первый раз участвуют в подобных погонях. Впрочем, Ферреро других бы и не послали. По крайней мере, не в этом случае, уж слишком крупная рыбка. И этой рыбке никак нельзя было позволить ускользнуть. Правда, и водитель «рыбки» оказался не промах, выскочил из переулков на загородное шоссе, идущее по краю лесополосы. Если они смогут проехать дальше, то всё, там будет центр города, там уже не поустраиваешь погони.
Преследователи так и норовили спихнуть их в кювет, со стороны леса он был глубокий, точно перевернутся и тогда станут лёгкой мишенью. Очередной обгон и металлический скрежет столкнувшихся боками машин. Мерседес Линдтов швырнуло на обочину, занесло на гравии, разворачивая на девяносто градусов.
– Чёрт! Уходи на встречную! – рявкнул водителю Иссант, разряжая обойму в этих уродов. На стекло чужой машины брызнуло алое – достал всё-таки одного.
Какое счастье, что потоки движения были разграничены лёгкими металлическими конструкциями, а не железобетонными блоками. Капот немного смяло, когда водитель, резко дав по газам, выехал на встречные полосы, снеся ограждение. Теперь они неслись в другую сторону. Теперь уже нет опасности слететь в кювет, по эту сторону леса не было, были ряды домов. Точнее, уже заброшенных бараков.
– Чёрт, не отстают, – раздражённо бросил Тенс, глядя, как преследователи снова быстро их нагоняют. А нагнав, опять начинают прижимать к обочине.
– Блеск… Давай на стройку! – рявкнул Иссант. Вовремя успел выбросить вперёд руки, чтобы не стукнуться головой о приборную панель – машина преследователей, разогнавшись, врезалась в багажник их мерседеса.
Водитель чертыхнулся, надавил на педаль газа и влетел на стройплощадку, снеся шлагбаум.
– Проезжай её насквозь, там вывернешь на вторую Кофейную, – приказал Норейн.
Из-под колёс во все стороны разлетался гравий и песок, мерседес пробуксовывал на резких виражах, пытаясь оторваться от преследователей. Те вновь стали зажимать в тиски, направляя в нужную сторону. И даже оставленный рабочими на площадке строительный мусор не мог им в этом помешать. Счастье, что на стройке не было людей – её уже давным-давно забросили.
– Да твою ж мать! – на капот их машины с грохотом рухнула железобетонная балка, сминая двигатель, просто прибивая его к земле. Раздался свист – из шин пробитых колёс выходил воздух. А на плече и боку Иссанта расплылись пятна крови – балка своим краем зацепила и крышу как раз над водителем, промяв её, и теперь тот, безвольно упав на руль, истекал кровью. Значит, Ферреро и тут устроили засаду. Чёрт, не успели они раскусить их план, сами же проехали туда, куда преследователям и было надо. Чёрт, чёрт, чёрт.
– Быстро все вон! – заорал Иссант, распахивая дверь и вылетая на улицу.
Дважды повторять не пришлось.
– Босс, уходите, мы их задержим!
– Тенс, твою ж мать, ты дурак? Уходи вместе с боссом, быстро! – рыкнул Иссант, выдёргивая чеку из гранаты. Бросок и взрыв, одна из приближающихся к ним машин преследователей окутывается пламенем и дымом. Меткий бросок, только вряд ли поможет надолго.
– Иссант… – Норейн понимал, что тот прав. Ему-то уж точно оставаться здесь не было смысла – он совершенно не боец. Но мысль о том, что придётся бросить Иссанта здесь… Тенс явно думал о том же – судя по бегающему взгляду и нервному покусыванию губ. Впрочем, долго думать было некогда – счёт шёл на секунды.
– Только попробуй сдохнуть, старик, – скрипнув зубами, он бросил последний взгляд на напарника. Иссант криво усмехнулся и махнул рукой с пистолетом:
– Шутишь? Я ещё тебя переживу. А теперь быстро!
Тенс мотнул головой и, схватив босса за локоть, побежал в сторону.
– Надо выбираться в лесопарковую зону, там больше шансов уйти, – велел Норейн, бросив взгляд на верхушки деревьев, видневшиеся за строительными лесами. Даже в такой ситуации он умел трезво мыслить и сохранять спокойствие. По крайней мере, внешне. Внутри него поднимала голову злость. Чёртовы Ферреро... Позвонить бы сестре, узнать, как у них там дела, да вот только некогда. Под пулями неудобно разговаривать по телефону, того и гляди, одна из них таки достанет. И совершенно неясно, а не припрятали ли Ферреро и тут глушилку. Какие же всё-таки твари… Пока Семья думает, что их босс на переговорах, босса уничтожают. Очаровательно. Удивительно, что им хватило совести не напасть на них прямо в особняке. Неужели у Ронднуара ещё сохранились какие-то понятия о чести?
А удача сегодня была совсем не на их стороне. Стоило им с Тенсом подобраться поближе к забору, как они натолкнулись ещё на одну группу шестёрок Ферреро. Тенс в последнюю секунду успел уронить босса на землю и упасть самому, и пуля, предназначавшаяся сердцу Норейна, прошила руку его телохранителя. Ткань пиджака мигом начала пропитываться кровью. К счастью, не видно красного на чёрном, ведь некогда оказать даже первую помощь. Они бегом, пригибаясь и отстреливаясь, запетляли между штабелями досок, железобетонных плит, мешков с цементом. Удалось немного оторваться, спрятавшись за вагончиками для строителей. Они стояли совсем рядом с ещё не снесённым зданием.
И хватило лишь одного взгляда, чтобы понять: дальше придётся идти одному. Тенс попытался ободряюще улыбнуться, да вот только искажённая болью улыбка вышла кривой. Норейн мимолётно коснулся его плеча – немая просьба остаться в живых. Сейчас опасно подавать голос, убийцы услышат их и определят местоположение. «Выберемся», – говорит взгляд Тенса. Глаза лихорадочно блестят, и он старается дышать как можно тише, зажимая рану. – «И не из таких переделок выпутывались. Уходите, босс, я в норме».
И Норейн уходит. Нет другого выбора, только положиться на слова Тенса. Одни из немногих людей, кому он доверял, и кто всегда держал данное ему слово. И он молился всем богам, чтобы так оставалось и впредь.
Ему удалось незамеченным скрыться в здании, пробравшись через так удачно недалеко расположенный проём в стене. Неужели удача наконец-то улыбнулась им?
Здание было старое и идти приходилось осторожно, под ногами битый кирпич и стекло. Но удалось выбраться из здания тихо, выпрыгнув из разбитого строителями окна. Первый этаж, высота плёвая. Норейн короткими перебежками, прячась за горами строительного мусора, добрался до забора, перелез через него. Шоссе пришлось перебегать быстро. К счастью, ни одна из несущихся по нему машин его не сбила – здесь было совсем не оживлённое движение, шоссе новое, не вело ещё к густонаселённым районам. Правда, посигналили возмущённо. Чёрт возьми, это привлечёт ненужное внимание. Норейн кубарем скатился в кювет – оступился. Костюм теперь был весь в грязи и траве. Впрочем, плевать. Вскоре он достиг первых деревьев. Теперь остаётся молиться, чтобы у Ферреро не было бы собак, и бежать дальше. Оторваться от преследования.
Но убежать далеко не удалось – в боку закололо и перестало хватать дыхания. Всё-таки он никогда не был бойцом, да и спорт его не слишком привлекал. Норейн остановился, опёршись рукой о дерево. Мог позволить себе эту минутную передышку – погони вроде бы не было. В лесу стояла тишина, только где-то неподалёку дятел долбил дерево, да шуршали листья на ветру. Почти идиллия.
Надо позвонить сестре, чёрт знает, к чему это всё приведёт. Им нужно подкрепление. Машины сопровождения должны были предупредить резиденцию о засаде. По идее. Если успели. Чёрт возьми, только бы ничего не случилось со штабом. Если… Если Ферреро не стали выжидать, напали так открыто, то это могло значить только одно: они хотели одним махом избавиться от всей его Семьи сразу. А заодно продемонстрировать этим широким жестом свою силу другим кланам. Не слишком приятно было чувствовать себя разменной монетой в чужой игре.
Только позвонить ему не дали. Под лопаткой что-то больно ужалило, он дёрнулся, и телефон упал в траву. Норейн успел только выдернуть из спины дротик, а потом мир покачнулся, и он рухнул на землю. Конечности немели, не пошевелиться. Транквилизатор. Причём моментального действия, он уже и пальцем шевельнуть не мог. И при этом оставался в сознании. Сердце заходилось в диком ритме, а по виску скатилась капля пота. Удача окончательно отвернулась от него. Один, в лесу и совершенно беспомощный. Под пиджаком пистолет, но его даже не достать. Он попытался, но тело не слушалось, как будто налилось свинцом. Только кололась тысяча крохотных иголочек, впиваясь в кожу.
Под чьим-то ботинком хрустнула ветка. А он даже не мог повернуть головы, чтобы посмотреть, кто это, мог только моргать и разглядывать ветви над головой. Мир вдруг стал таким ярким, в нём вдруг оказалось столько деталей, а он этого раньше не замечал. И, похоже, уже вряд ли заметит, шаги принадлежали не членам его семьи. Это был враг.
А вскоре он сам появился в поле зрения. Гарден собственной персоной. Норейн даже немного удивился – тот был адвокатом семьи Ферреро, но никак не боевиком. И что он забыл здесь, в разгар преследования, было тоже непонятно.
А тот смотрел на него сверху вниз, и этот взгляд Норейну совершенно не понравился. Так смотрят на интересный образец, прежде чем его препарировать.
– Какая встреча, синьор Линдт, – ухмыльнулся Гарден, снял с плеча винтовку и сумку, и присел рядом с ним на корточки, аккуратно поддёрнув брюки. – Торопился с вами вновь увидеться. Некрасиво мы как-то сегодня утром расстались.
От этих интонаций мурашки бегали по коже. Страх липкими лапами сжимал сердце, мешая ему биться, гнать кровь по сосудам. А Гарден смотрел на него так, будто ничего лучше в жизни не видел. Наслаждался его страхом и полной беспомощностью.
– Не каждый день увидишь босса Линдтов в такой обстановке, – с ухмылкой поделился он, смахнув с плеча Норейна травинки. Будто это могло чем-то спасти безнадёжно испорченный костюм.
Норейн только и мог, что сверлить его тяжёлым взглядом. От Гардена не стоило ждать ничего хорошего. Про него ходили разные слухи. Например, карманный маньяк Ронднуара... Проверять правдивость этого прозвища не хотелось совершенно. Главное, как-то потянуть время, транквилизатор не будет действовать вечно, а там... А там, возможно, подоспеет подмога.
А вот Гарден тянуть время был явно не настроен, перекинул через Норейна ногу, усевшись ему на живот, и склонился ниже, пальцами проведя по щеке. Потом так же скользяще коснулся век правого глаза. Норейн безуспешно попытался избежать прикосновений, тело всё так же не слушалось. Как же хотелось совершенно по-детски зажмуриться и убедить себя, что его всего лишь страшный сон и ничего больше. А потом проснуться. И чтобы всего этого не было. Но, к сожалению, это продолжало оставаться жуткой явью. Самообладание начало давать сбой. Начинала захлёстывать паника.
– Знаете, – с мурлычущими интонациями произнёс Гарден, продолжая водить пальцами по контуру правого глаза. – У вас очень красивые глаза. С чёрной радужкой. Такой насыщенный тёмный цвет, даже на свету не отливает карим. Будто продолжение зрачка. Большая редкость. Я не встречал до этого таких идеально чёрных глаз.
Норейн не смог подавить дрожь. А Гарден, почувствовав её, пусть и ослабленную транквилизатором, довольно ухмыльнулся. Было в этой ухмылке что-то плотоядное и хищническое. Не имеющее абсолютно ничего общего с вежливыми официальными улыбками.
Гарден вдруг потянулся в сторону, туда, где оставил свою сумку. Что-то щёлкнуло, как будто замок открылся, послышалось металлическое звяканье. А потом он вновь склонился над ним, держа в руке векорасширитель. Точно такой же, как у проводящих операции офтальмологов.
Норейн не выдержал, шокировано округлил глаза и дёрнулся. И опять безрезультатно. Лишь в тело вонзилось ещё больше иголочек. Не может же быть всё настолько бесполезно, не может... Он вновь и вновь пытался заставить своё тело подчиняться, но оно не двигалось. Жутко было осознавать свою полную беспомощность. Совершенная беззащитность.
– Не дёргайтесь, – посоветовал Гарден, ухмыляясь. – Вдруг ещё какой побочный эффект транквилизатора выплывет, от адреналина в крови.
А Норейна от этих слов бросило в холод.
Гарден наклонился ещё ниже, растянул веки пальцами в стороны, вынуждая Норейна широко открыть глаз. Как же хотелось мотнуть головой, скинуть эти холодные пальцы, не видеть этого жуткого блеска зелёных глаз. Господи, да он же сумасшедший. Но Норейн не мог даже закричать, не мог открыть рот, даже лицевые мышцы не слушались.
Холодный металл прижался к векам, заставил их открыться ещё шире, крепко прижал к краям глазницы, зафиксировав их в одном положении. Теперь и не зажмуриться, чтобы не видеть, как Гарден вновь потянулся вбок за инструментом. Он никуда не торопился, и эта неспешность убивала. Казалось, сейчас сердце выпрыгнет из грудной клетки. Была бы предрасположенность, точно бы умер от инфаркта. Он чувствовал тяжесть чужого тела на своём животе, чувствовал холодный металл на веках, чувствовал, как Гарден медленно, миллиметр за миллиметром вводил пинцет в глазницу, чтобы зафиксировать глазное яблоко. Он лишал Норейна даже возможности смотреть в стороны, вынуждая смотреть только на него. На то, как он медленно протирает ножницы спиртовой салфеткой. Хотя, он наверняка их продержал в автоклаве перед этим, уничтожив всю заразу. Гарден ко всему подходил с крайним педантизмом. Он ещё и пояснил с ехидной усмешкой:
– Хочу, чтобы ваш глаз сохранился как можно дольше. Знаете, люблю собирать трофеи и коллекционировать их. Так что важно не внести какую-нибудь заразу и сделать всё аккуратно.
Значит, он всё-таки хочет его вырвать, не выколоть. И даже не поймёшь, что хуже: то, как игла медленно будет входить в глазное яблоко, или то, как медленно, одна за другой, будут перерезаться глазные мышцы. Его уже нервно трясло, самоконтроль слетел к чертям. Да и какой в подобной ситуации может быть самоконтроль?!
А Гарден снова наклонился к нему, пинцетом вынудил смотреть в сторону, не прямо. Картинка перед глазами двоилась, смазывалась, слишком уж сильно стали различаться поля зрения. А потом в глазницу миллиметр за миллиметром стали входить ножницы, коснулись боковой глазной мышцы, вызвав вспышку боли. Казалось, холод от этих инструментов охватывал всё тело, стекал вниз по позвоночнику. Пальцы дрожали мелкой нервной дрожью. И бесполезно пытаться их успокоить, всё равно не получится.
А ножницы тем временем развели в стороны, приблизили ещё ближе, их острый край уже оставил две царапины. В поле зрения появились первые кровавые точки. Никакого щелчка не было, только разрезанная мышца взорвалась болью. Норейн коротко взвыл, широко округлив второй глаз, а потом зажмурившись.
Кровь заливала глаз, мир начал окрашиваться алым. В ушах раздавался только звук тяжело бьющегося сердца. А металл теплел. Уже не был таким холодным. Только лучше от этого не становилось. Он ограничивал и без того малую свободу. И оболочка глаза сохла. Как же хотелось моргнуть, сбросить этот чёртов векорасширитель.
А Гарден не спешил заканчивать эти мучения. Совершенно безумно ухмылялся, с садистским удовольствием наблюдая за вялыми попытками жертвы вырваться, за тем, как зрачок от боли расширяется, затапливая всю радужку, за тем, как на лбу блестят бисеринки пота. Вслушивался в тяжёлое, загнанное дыхание. Даже ладонь положил на грудь Норейна, чтобы сполна прочувствовать сбивающийся ритм его сердца. И с деланной заботой салфеткой вытер стекающую из глаза кровь, погладил щёку. Так нежно. Будто бы успокаивал. И от вкладываемого подтекста это движение казалось ещё большим издевательством. А потом вновь взял пинцет, вновь вынудил повернуть глазное яблоко в сторону, вновь почти ласковое прикосновение металла ножниц к мышце. А потом мир стал в два раза краснее. И боли стало в два раза больше. Норейн заскрежетал зубами, жмуря целый глаз. По щеке из-под век скатилась одинокая слезинка.
Это было неправильно, всё было неправильно и ненормально. Дико видеть перед одним глазом темноту, а перед вторым алые разводы. И отвлечься от боли, переключиться на что-нибудь другое никак не получалось. Она безостановочно ввинчивалась в мозг, растекаясь по нервным окончаниям.
А Гарден снова издевательски гладил его по щеке и вытирал салфеткой текущую кровь. Норейн несмотря на боль чувствовал это. И частично – здоровый глаз до сих пор был зажмурен – видел. Мир словно заволокло дымкой, но иногда она рассеивалась, и всё вновь становилось чётким, а потом опять мутнело и белело. И белизна опять окрашивалась алым.
Гарден в этот раз тянул дольше, давал сомнительную возможность сполна насладиться болью, привыкнуть к ней, перестать обращать на неё внимание. Ведь если сделать всё быстро, жертва не успеет сполна прочувствовать каждый оттенок боли, для неё всё сольётся воедино. А он такого для Норейна не хотел. Продолжал вытирать кровь. Даже пот со лба вытер мокрой салфеткой. Этот холод немного отрезвлял, позволял вновь вернуться в реальность, открыть здоровый глаз. Чтобы увидеть довольную улыбку мучителя.
– Осталось чуть-чуть, – сообщил Гарден так, будто это должно было успокоить. А Норейн не выдержал, вновь заскрежетал зубами в бессильной злости. Вновь попытался дёрнуться, вырваться. Но опять безрезультатно, влияние транквилизатора до сих пор не ослабло. Да и с чего бы ему ослабнуть, прошло ведь совсем ничего времени, пусть минуты и растягивались в вечность.
А Гарден, удобней взяв пинцет, вдруг потянул глазное яблоко на себя, понемногу доставая его из глазницы. И всё это было с той же неторопливостью. Норейн слабо дёргался, пытался помотать головой. Здоровый глаз был широко раскрыт, только вряд ли видел что-то перед собой. Больно, как же больно.
Глазное яблоко почти наполовину вышло из глазницы. Гарден с помощью пинцета вынудил смотреть его вниз, обнажая верхнюю мышцу. Не удержался, подул на неё, вызвав у Норейна очередную дрожь. Снова легонько погладил кончиком ножниц мышцу, а потом перерезал. Ткани сокращались, выталкивая из себя кровь, заливая глазное яблоко. Гарден почти лёг на свою жертву. Просто так удобней было слизывать кровь. И так всем телом можно было чувствовать, как дрожит Норейн и как гулко бьётся его сердце. Птица в клетке, очень красивое сравнение. И очень точное.
А потом повернуть пинцетом глазное яблоко вверх, подуть на нижнюю мышцу глаза, вызывая её сокращение. И опять перерезать.
Кажется, Норейн сейчас задохнётся, настолько резко он втянул воздух, так тяжело дышал. А второй глаз он всё-таки зажмурил. Чёрные ресницы слиплись от слёз. Глаза ведь так связаны друг с другом, болит один, плохо и второму. Парные органы, как ни крути.
Всё-таки босс Линдтов в таком состоянии – незабываемое зрелище.
Гарден довольно облизнулся и сильнее потянул на себя пинцет. И вскоре глаз с влажным чмоканьем вышел из глазницы, повис бы, если бы его не держали, на последней растянутой до боли мышце и ниточке нерва.
– Новый обзор, не правда ли? – ухмыльнулся Гарден, слегка поводил пинцетом из стороны в сторону. Другие бы сказали, что это выглядит противоестественно, а его это притягивало. Нравилось. Да, это уродство, но уродство временное. И это только повышает его ценность. Белое глазное яблоко с коротенькими, ещё рефлекторно сокращающимися, отрезками мышц. Кровь из них теперь просто капала, вытекла уже вся.
И Норейн видел всё это. Видел оставшимся глазом, зря он его открыл, конечно. Он многое повидал, мафия, смерть на каждом шагу, трупы разной степени узнаваемости, но это... От этого зрелища мутило. И кровь стыла в жилах.
Он видел, как Гарден снова поднёс ножницы. Не мог оторваться от этого зрелища. Да, жуткое, но оно гипнотизировало. Он никогда не считал себя мазохистом, но сейчас почему-то не мог зажмуриться. Словно потерял эту последнюю свободу.
Щелчок ножниц, и правый глаз затопила темнота. А он взвыл от боли, дёрнувшись. В ушах стучала кровь. Больно, как же больно. Болел несуществующий уже глаз, болели перерезанные мышцы, перерезанный нерв болел ещё сильнее.
Гарден отстранился, убрал глаз в специально приготовленный для этого сосуд. Дома он его ещё обработает, чтобы всё было как надо. Ценный экспонат его коллекции, как ни крути. И слез с живота Линдта, с усмешкой глядя, как тот скребёт пальцами по земле. Поднять руку, чтобы прижать к ране, он был не в состоянии.
Гарден неторопливо убрал все инструменты в сумку, наконец-то снял векорасширитель. Только вот ещё ничего не закончилось. Босса Линдтов нельзя было оставлять в живых. Приказ Ронднуара. Гарден с любовью провёл пальцами по лезвию скальпеля. Что ж, это приятное задание. Даже более чем. Норейн, правда, не оценил, панически задрожал, когда Гарден вытащил его пистолет и откинул в сторону, потом расстегнул пиджак, рубашку. Распахнул их, провёл кончиком скальпеля по светлой коже, оставив тонкую царапину, пересекавшую живот. Набухла первая капля крови. Но не успела никуда скатиться, в то место тотчас же глубоко вошло лезвие. Норейн дёрнулся, взвыл. Мышцы живота тотчас же сократились, из раны толчками полилась кровь. А Гарден рассмеялся, снова погладил жертву по щеке, чтобы в ту же секунду вогнать скальпель ей под рёбра.
Тело, пока ещё живое, но парализованное, дрожало под руками, истекало кровью. Кожу расчерчивали красные полосы. Яркая, артериальная кровь смешивалась с тёмной венозной, окрашивала зелёную траву в свой цвет, впитывалась в землю. А вскоре дрожь прекратилась. Гарден, хмыкнув, пощупал пульс на шее Норейна. Сердце останавливалось, уже почти не пульсировала под пальцами сонная артерия. Даже жалко, что всё так быстро закончилось.
Гарден убрал скальпель, вытер руки от крови, достал шприц. Ну и что, что сердце вот-вот остановится, надо ему помочь. Перестраховка ещё никому не вредила. Только ввести смертельную инъекцию он не успел – кто-то к ним бежал. И, судя по звукам, их было двое. Гарден раздражённо цыкнул и схватил сумку и винтовку. Надо было уходить, это явно бежали недобитые телохранители Линдта. Видимо, смогли вырваться из засады. Двум обученным сражаться людям он явно проиграет, он не боец. И где только Роше с Рафом носит? Ведь было ясно сказано убрать этих мух с дороги.
– Босс! – Тенс выбежал на поляну. Сердце пропустило удар, когда он увидел безжизненно лежащего в высокой траве Норейна. Всего в крови.
– Давай быстрее, ещё можем его спасти! – окрикнул его Иссант, уже присевший около Норейна.
Между деревьев по другую сторону этой небольшой поляны мелькнул чей-то силуэт, но им было не до него. Убийцу они достанут позже, сейчас главное – вытащить с того света босса. Ведь не может же быть, что всё, конец. Просто не может. Они через столько прошли, в стольких передрягах побывали, но чтобы так... Будьте прокляты, Ферреро!
Раны, раны, раны… На теле живого места не было. Но особенно сильно пугала пустая окровавленная глазница с безвольно висящими веками и остатками глазных мышц. Иссанта от этого зрелища мороз продрал по коже, а Тенс, сглотнув, шокировано замер, в ужасе глядя на это.
– Тенс, очнись! – резко окликнул его Иссант. – Надо быстро его реанимировать, пульса нет!
– А… – тот отмер и просто кивнул, присев рядом и стараясь не смотреть на пустую глазницу. Да, он видел множество самых разных ран и трупов, но это же был босс. Казалось, что с ним такого просто не может произойти. До сих пор всё казалось плохим сном.
Раз. Грудная клетка Норейна прогибается под руками Иссанта. Два. С виска Тенса скатывается капля пота, пока он смотрит, как напарник делает боссу массаж сердца. Три. Из глубокой раны на боку скатилась капля крови. Четыре. Руки у Иссанта начинают дрожать. Нервы-нервы. Пять. Тенс зажимает боссу нос, вдыхает ему воздух в лёгкие изо рта в рот.
Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Опять вентиляция лёгких. Опять нет пульса.
После третей серии Тенс начал бледнеть. Уже не верится, что всё обойдётся, босс до сих пор не дышит.
Ещё одна серия. И пульса до сих пор нет.
Ещё. И ещё. И ещё…
– Дышит, – облегчённо пробормотал Иссант, убирая предательски трясущиеся руки с груди Норейна. С пальцев капала кровь.
А Тенса только тогда начала бить крупная дрожь. Босс Дышит. Дышит. И сердце, пусть слабо, но до сих пор бьётся… Он как в тумане слышал, как Иссант звонил скорой, как описывал пострадавшего и место. Из этого шокового состояния его вывел хлопок по плечу. Иссант мотнул головой.
– Давай, малыш, не раскисай, ещё не конец. Надо оказать боссу первую помощь.
Из некоторых ран до сих пор вяло текла кровь. Надо пережать, остановить кровотечение, иначе Норейн умрёт ещё раз. И теперь уже навсегда. И так уже слишком много крови потерял. И дыхание слабое, прерывистое. И кожа холодная-холодная.
Скорая приехала быстро. Частная клиника, обслуживала только своих. Там безопасно.
А Тенса до сих пор трясёт. Иссанта и самого колотит. Босс до сих пор одной ногой в могиле, висит на тоненьком волоске. Но этот волосок становится всё крепче – в клинике обслуживание на высшем уровне. И уже под вечер ясно – будет жить. Всё обошлось. Только глаз уже не вернуть.

***
Сознание возвращалось медленно, накатывало волнами. А вместе с ним возвращалась и боль, пусть приглушённая и как будто далёкая. Неужели из-за лекарств? Рядом мерно пищал прибор, отсчитывая слабые удары сердца. А стоило открыть глаза, точнее глаз, как можно было полюбоваться на белый больничный потолок.
– Босс! Вы очнулись! – сгорбившаяся рядом на стуле Крим подпрыгнула, склонившись над Норейном. Растрёпанная, с синяками под глазами она была совсем не похожа на саму себя. Никогда не позволяла себе подобной распущенности и неаккуратности.
– Что случилось? – и без того тихий голос было ещё сложнее было разобрать из-за кислородной маски на лице.
Крим опустила взгляд, вздохнула и сказала.
– Босс, нас разбили. Ферреро. Вырезали весь клан. Уцелело совсем ничего... Мы... Нападение было внезапным, мы были не готовы, а они явно долго планировали этот налёт. Нет больше нашей резиденции. И ещё много чего нет, Ферреро ударили сразу по нескольким объектам...
– Прим...
Крим улыбнулась.
– Ваша сестра жива. И почти в порядке, всего пара царапин. Мы пока стянули все оставшиеся силы и залегли на дно. И Тенс с Иссантом тоже живы, ранены, но, к счастью, не тяжело.
Норейн тяжело вздохнул, прикрыв глаз. Значит, вот как. Ферреро решили избавиться от них одним махом. Такой оперативной работы, признаться, он от них не ожидал.
– Как хорошо, что вы живы, – пробормотала Крим. – Это просто чудо.
– Как долго я был без сознания? – тихо спросил Норейн. Сил не было совсем, даже говорил он с трудом. Ещё и новости были безрадостными. Конечно, будь он простым человеком, никто не позволил бы сообщать подобное, когда он в таком состоянии. Но босс Семьи есть босс Семьи. Для него лежать в такое время в покое и неведении – непростительная роскошь.
– Почти трое суток. Сейчас уже пятница и семь часов вечера.
– Где я?
– Небольшая частная клиника. Не волнуйтесь, мы проверили все каналы, здесь вас никто искать не будет. К тому же все считают вас мёртвым. Ферреро в том числе.
– Их ждёт большое разочарование, – Норейн едва заметно усмехнулся. А потом резко сменил тему: – Скажи сестре, пусть свяжется с Форрестами. Мы примем предложение Марса.
Крим округлила глаза, но потом просто кивнула. Это действительно был наилучший вариант. Другие Семьи бы их сейчас раздавили, а примкнуть к одной из ведущих было выходом. К тому же... У Форрестов всегда были тёрки с Ферреро. И они были единственными, кто мог позволить себе тягаться с ними силами. Отличный шанс отомстить. Ронднуар хотел войны? Он её получит.

***
– Я не считаю это целесообразным, – Ронднуар покачал головой, поглаживая набалдашник трости. – Мы вложим большие деньги в это предприятие, а оно в результате не окупится.
– Изменим политику завода, – возразил Гарден. – Перестрахуемся и купим семьдесят процентов акций, я уже нашёл всех владельцев и договорился. А потом мы сможем полностью подмять под себя весь концерн. К тому же, – он откинулся на спинку кресла. – Форресты тоже нацелились на то, чтобы влезть в это производство. Если мы приобретём этот завод, мы сильно опередим их.
– Надеюсь, с юридической стороны всё чисто?
– Обижаешь, – ухмыльнулся Гарден, поправив уголки бумаг. – Я не допускаю проколов.
– Иначе ты бы на меня не работал, – удовлетворённо кивнул Ронднуар. – Но уточнить не помешает.
– Доверяй, но проверяй? – склонил голову Гарден, принимая эту точку зрения брата. Глупо доверять без оглядки.
Раздался стук в дверь, а потом почти сразу же она распахнулась, пропуская Роше. Он ещё был бледный – ранили во время штурма резиденции Линдтов – но уже потихоньку втягивался в работу. Правая рука Ронда, как-никак, отпуск по болезни ему не положен.
– Плохие новости.
– Неужели? – с лёгким интересом протянул Ронднуар, подняв бровь.
– Норейн Линдт жив.
Гарден на этих словах невольно выронил ручку и даже удивлённо округлил глаза. Этого не может быть!
– И даже более того, они быстро собрали остатки семьи и примкнули к Форрестам. Теперь они полноценные партнёры.
Ронднуар нехорошо сощурился и посмотрел на Гардена так, словно хотел убить. Самое страшное, что он вполне мог это сделать. В такой злости его редко можно было застать.
– Какого чёрта, Гарден? – процедил он, сверля брата взглядом. – Ты же брал его на себя. Так какого чёрта он не умер?!
Вот тебе и доверяй… Чёрт возьми, для них это обернётся серьёзными проблемами.
– Я не знаю! – тот потерял своё привычное самообладание. Ещё бы, такой прокол! У него никогда прежде не было проколов. А ещё его огнём жгло недоверие брата. – Пульса у него не было, он был мёртв…
Но Ронднуар не верил, сверлил Гардена тяжёлым взглядом. А тому невольно захотелось поёжиться. А ещё лучше – провалиться сквозь землю. Он впервые стал объектом, на который направлена ярость Ронда. И это пугало. Злой Ронднуар – такого и врагу не пожелаешь. И, чёрт побери, так подставлять Семью было последним, что хотел бы сделать Гарден в своей жизни! Но, тем не менее, подставил…
– Ну да, а потом вдруг ожил. Ты что, не мог проверить наверняка? – процедил Ронднуар, стукнув тростью по полу. Это была очень, очень плохая новость. – Выясни всё. Я хочу обладать всей информацией по этой чёртовой Семье, список оставшихся в живых, список счетов, зданий. Всего, что уцелело. И, Гарден, – он сверкнул глазами. Тяжёлые волны опасности, расходившиеся от него, были почти ощутимы физически. – Запомни: дважды меня не подводит никто. Ты хорошо понял?
Гарден лишь кивнул, опустив взгляд, и поспешил выйти из кабинета. А в коридоре со злости ударил кулаком по стене, покачав головой. Эта сука жива. Всё-таки жива. У него никто не выживал. Никто никогда не нарушал его планов! Он никогда не подводил Семью. У него никогда не было ошибок. А теперь... Конец репутации. Словно отвратительная чёрная клякса на безупречно белом листе. И теперь придётся с нуля завоёвывать доверие Ронднуара. А это было чертовски сложно. Его брат был тем ещё параноиком.
Гарден распрямился, мотнув головой. Не время раскисать и жалеть себя. Натворил дел – исправляй, не ребёнок уже. К тому же, тут пострадала Семья. Пострадала его собственная гордость и репутация. Пошатнулось доверие Ронднуара. Ради такого однозначно стоит постараться. Раз упал, то найди в себе силы подняться и идти дальше. Как бы ни было больно падать.
И он был готов на всё.