[assorti-archive]

Название: Лебедь
Автор: Эн_вольтованный
Бета: Накайра, На-самом-деле-Гость
Размер: драббл, 861 слово
Персонажи: Ронднуар/Вдохновение; Бабаевский, Коркунов; Гвардейский эпизодически, Киев вечерний упоминается
Категория: гет
Жанр: романс
Рейтинг: R
Предупреждения: ванильный детектив.
Дисклеймер: Конфеты и марки принадлежат своим правообладателям.
Примечание: Входит в цикл мафия!АУ.
Размещение: Запрещено без разрешения автора.


Ферреро Ронднуар прекрасно разбирался в сортах вин, марках машин, а также в людях.
И вопреки сплетням, расползающимся вокруг его мрачной, демонической персоны, он знал толк не только в мужчинах.
Она была не болтлива, сговорчива и, безусловно, прекрасна. Её руки, раскинутые в стороны, подобно крыльям, сжимали тонкими, изящными пальцами чёрный шёлк простыни, и Ронднуар не мог отказать себе в удовольствии, сильнее стискивая её хрупкие запястья.
Имени прекрасного ангела Ферреро не знал и узнавать не собирался.
Конечно, он не терял головы и понимал, что делит постель с этой женщиной в первый и последний раз. Разумеется, он не оставил на её теле ни одного неосторожного синяка, хотя она была хрупкой, как фарфоровая статуэтка.
Белый лебедь в озере черного шелка, прилетевший с далёких северных широт, чтобы сделать несколько балетных па вместе с Ронднуаром и навсегда исчезнуть из его жизни.
Ронднуар обхватил её за талию и усадил на себя; маленькие груди качнулись перед его глазами. Она изящно запрокинула голову, отбрасывая назад светлые, почти белые волосы.
Ронднуар закрыл глаза.
Образ Рафаэлло пропал так же быстро, как появился. Девушке не хватало чего-то... Чего-то алого. Хотя бы тонкого пореза.
— Ваши девушки давно уже не носят красные галстуки, дорогая?
Она тихо рассмеялась и обняла его за плечи.
— Где ты видел, чтобы балерина танцевала в галстуке?
Про такую шею принято говорить "лебяжья". По мнению Ронднуара, алая лента смотрелась бы на ней вполне уместно. Наваждение становилось всё более навязчивым, и Ронднуар почти наяву видел, как тонкая кожа расходится в стороны — понадобится нож поизящнее — и тёплое, красное заливает светлые пряди волос и её холодную белую шею, где ещё бьётся пульсирующая синеватая жилка.
Персона, разделившая с ним постель, была птицей высокого полета; её, конечно, станут искать...
Ронднуар в последний раз сжал её бедра, изливаясь, и прикрыл веки. Девушка тихо дышала ему в ключицу и вряд ли догадывалась, что её жизнь уже висит на волоске.
Утром она будет спать с ангельским спокойствием на прекрасном лице, нож — лежать в нижнем ящике стола, а алая лента — покоиться во внутреннем кармане пиджака Ронднуара.
Если Ронднуар не передумает.

***

Однако на утро её не оказалось в кровати. В кармане пиджака Ронднуар обнаружил визитную карточку, бережно завернутую в чёрный шёлковый платок с вышитой витиеватой "В".
Так он узнал, что прекрасного ангела зовут Вдохновение, что она прима-балерина Мариинского Театра и живёт в Санкт-Петербурге.
Проверяя оставленный на ночь в кабинете ноутбук, он уже знал, что найдёт его девственно-чистым. Документы пропали, сейф был взломан, письменный стол — аккуратно, методично перерыт. Не тронутыми остались только наличные в бумажнике. Визитки нужных людей и деловых партнеров, номера телефонов, счета — вся хоть сколько-нибудь ценная информация упорхнула из рук Ронднуара вместе с "лебедем" Мариинки.
Отменять рейс самолета было поздно, наверняка, Вдохновение уже в пути. Ценные бумаги не располагают к пешим прогулкам и осмотру достопримечательностей.
Ронднуар усмехнулся, аккуратно складывая чёрный платок и убирая его в ящик стола.
Не забыть отдать его при встрече.

***

— И всё-таки ты поступаешь опрометчиво, — не здороваясь, с порога заявил Коркунов.
Бросил в кресло промокший плащ и закурил, усаживаясь напротив хозяина кабинета, благожелательного респектабельного господина. Его губы растянулись в дружеской и даже тёплой улыбке, когда он протянул визитеру портсигар, и только глаза оставались прежними. Зеленоватые, блёклые и начисто лишенные живого блеска, они напоминали мутную застоявшуюся воду.
Две минуты прошли в молчании. Потом Коркунов докурил, отправил сигарету в пепельницу и, так и не дождавшись никакой реакции, заговорил первым:
— Бабаевский, мы давно знакомы, и ты прекрасно знаешь: я никогда не беспокоюсь зря. Ты подставишь девочку, она даже не успеет прилететь сюда!
— Неужели ты думаешь, что я не перестраховался? — Бабаевский развеселился. — Я глава концерна и не надеюсь на удачу, иначе не сидел бы сейчас в этом кресле.
— И ты рассчитываешь, что Вдохновение справится? — Коркунов не скрывал своего скепсиса. — Хорошо, а дальше? Найти её в Питере не составляет труда, достаточно нанять хорошего детектива. О чём я, достаточно взять билет в Мариинку! И когда Нуар заявится сюда...
— Вдохновения не будет в Питере, — Бабаевский поднялся, жестом прерывая своего гостя. — Я обо всем договорился. Киев будет в аэропорту с минуты на минуту.
— Какой Киев?
— Киев Вечерний. Разве вы не знакомы?
Коркунов покачал головой.
— Он надежный деловой партнер и не раз меня выручал. Я вас познакомлю.
Бабаевский посмотрел на часы.
— Я не совсем понимаю, какое отношение Вечерний имеет к Вдохновению, — снова заговорил Коркунов. — И к вопросу о неоправданном риске...
— Вдохновения не будет в Питере, — повторил Бабаевский. Что-то жёсткое, несгибаемое появилось в его облике. — Я не такой плохой отец, как тебе кажется. Если Вечерний кого-то прячет, найти его невозможно. Гвардейский! — властно позвал он, — ты мне нужен, зайди!
Дверь в приёмную открылась, и на пороге возник бравый, молодцеватый секретарь.
— Услуги какого рода вам нужны? — несколько фривольно уточнил Гвардейский, но тут же перешел на деловой тон, заметив, что Бабаевский не один. — Чем могу быть полезен?
— Тем, что рот будешь держать закрытым, мальчик, — заметил Бабаевский. — В Петербург прилетает Киев Вечерний, ты его знаешь. Проследи, чтобы ему обеспечили охрану уже в аэропорту. И не забудь...
— Я здесь! — вдруг послышалось со стороны дверей.
Бабаевский обернулся; лицо его смягчилось, когда на пороге показалась Вдохновение. Белая, тоненькая, хрупкая, она подняла на Бабаевского большие болотно-зеленые глаза.
— Всё получилось, папа! Всё получилось!
Она сбросила с плеч тёмно-синее пальто, передала его секретарю и подбежала к Бабаевскому. Он заключил её в объятия, кивнул Коркунову, давая понять, что разговор на сегодня закончен, и забрал у дочери портмоне.